я уже давно лажусь рано
пруст

чистые клетки, намного более интересны, чем те, в которых уже есть текст. в чистых всегда написано больше. тем более, что из меня сейчас лезут только унылоалфавитные “а я” “а я” “а я”. не спи, сознанье, ращепись. выползи из меня всеми этими буквами, слеплеными в слова, предложения, тексты. не спи, не спи. сплю. тогда снись.
расщеплать себя как щепку, или как атомы при ядерном взрыве. хорошо, когда тех кто помнят меньше, чем тех кто забыли. в снах хорошо так, что из них не хочется вылазить, там со мной всегда кто-то есть. там всегда есть для кого. а тут для кого?. про.снись, снись мне, снись, снись. вниз скатываясь по узким коридорам, сползая по скользким глаголам, высыпаясь из пальцев песком, сколько, сколько ещё таких ночей, когда не для кого. выковыривать из мозга цытаты и складывать мозаики, вот и все мои сейчас развлечения. читать бродского ковру и кедрова шкафу, как для социопатки, у меня странная тяга к компании, не так ли. я плохо переношу одиночество, так как с детства практически никогда не оставалась одна. всегда с нянями и под присмотром. сейчас: всегда для кого-то. те же тексты, мне сложно писать, когда не кому, а разделять себя на пишущую и читающую остерегаюсь, прямой путь в ращепление. схизо – хи-хи для лизы. дама в чёрном, чертила чернилами чётко сон свой.
вычеркнуть себя из процессов. молчание, то леденцовое, то мясное – зубами крошить то сахар, то впиваться в сочные мышцы – вот развлечение для лизы.
и под таким низким, низким небом, которое весит тонны на каждый см. кожи, пульс ночи чувствуя ножом, вальсы в прихожей, слишком похожей на сон.
скоро февраль, ”жесточайший месяц”, будит крутить свои ледяные пласнинки. всё чаще пластиковые сны(дожитьдовесны), но если не пробовать их на вкус,  они практически не отличимы от настоящго. вот я, вот буквы, вот сон, вакуумы окон – мой закон(всегда вовремя сплести кокон).