стоп слова.нет

В мраморном зале тусклые лампы
Больше нет выбора и вариантов
Стонут бриллианты чистой воды
За окнами снег заметает следы

На алом фоне пишут с натуры
Белое тело диктатуры

Разбогатевшие спекулянты
За коньяком обсуждают константы
Что ценно и цены на молодых
На длинноногих и худых

Покажем штык гражданским франтам
И порох будет нашим гарантом
Кто не вступит в наши ряды
Кто не за нас – жди беды!

На алом фоне пишут с натуры
Белое тело диктатуры

Курс «управление страной для кухарок»
В освежеванных туш скользких изнанках
Отражается тело как в зеркалах
Увидишь — позабудешь про страх

По белым полям мы раз два и в дамки
За шаг в генералы из лейтенантов
Скроет следы чистый снег чистый снег
Никогда не было нас и нет

Лишь диктат красоты и культ тела
Белого тела воспетого смело
Льются по залу лебединые песни
Увидишь картину позабудешь о чести

Не такая уж пуля дура
Когда вас разбудят с утра
И именем тела диктатуры
Поведут на расстрел под ура!

Именем тела белого
Белоснежного драгоценного
А со стороны картину делит экватором
Бездонный и темный взгляд диктатора

в саду в час когда вечереет
темнеет сыростью веет
погружаются в тени аллеи
забыв пространство и время
и листва темноту щекочет
рассмешить ее вроде хочет
и воздух от запаха пьяный
шорохи, вздохи piano
сверчки ударяют смычками
на струнах ночи играют
в душной симфонии мая
о снах и потерянном рае
над сиренью кружит сирин
и поет у цветущей бездны
услышав блаженства песни
от них упадем без силы
сирень пахнет все тем же
оставь всякий надежду
у той что придет неизбежно
прошу, будь со мной нежной
покажи что там за пределом
ловушек цветущего плена
где затихнут земные напевы
и все станет бесцветно белым
разойдется кулис бархат
в анатомическом театре
когда не успеешь ахнуть
когда не успеешь ахнуть
над сиренью кружит сирин
и поет у цветущей бездны
услышав блаженства песни
от них упадем без силы

синтетика синтетика вот и вся эстетика

август возьмет  налог на гедонизм
нанизывая дни на нити неги.
время пришло решаться на побеги:
в янтарное вино, в скрипичный визг.
.
в часах запутался  анахронизм,
а в небе облака, как белые ковчеги,
на спелые сады готовятся набеги
познавших удовольствий механизм.
.
во взрывах бархатцев и астр
и в звоне комариных каст
от сна падение разбудит.
.
ветви не смогут утаить плоды,
легки туманы утром у воды
и смерть саму себя забудет.

Лодка по кобальтовым волнам.
Над водой над водой неба тонны.
Ветер волнует туч сонных  котон,
и всё вокруг  точно тон в тон.
.
Тонет в море прозрачный день,
Вроде мир убаюкала лень,
Высоту растворит глубина
В синем море до самого дна.
.
Так высь смотрит на землю
И к солнцу тянутся стебли,
Васильковых полей покой
Счастья рецепт простой.
.

Из ракУшек, цветов, минералов,
Из синих холодных кристаллов,
В сумерках спелого лета
Принимайте микстуру из цвета.
.
От пустоты промежутков,
В которых живому жутко,
От скуки штиля и страха бури:
Капли берлинской лазури.
.
А вот сапфировый вечер,
В садах – тайные встречи.
И кровь голубая и люд
В ловушку синемы идут.
.
На экране всего лишь тень,
Но свободно играет метель,
Крутят узоры инея линии,
Напевая что в имени синего.
.

что в иние?
что в имени?
что в линиях?
что во тьме иссиней?
что в глубине синего?
что во сне?  что в синеме?
в плюше зала, у экрана синего?
что там на дне?
.
Полны реки рыбы и бликов
И пьянит тайга голубикой.
Внутри спирт бледно горит,
Молитвы в себе хранит.
.

Господи, осени, насыть синью!
Без синевы твоей нам невыносимо.
Милостью Твоей опьянённые сильно
будем как дети ловить Будду в сети
будем как дети, будем как дети,
бедем как дети.
.
Сталью снежинок смеётся
Будда северного предела
Синий в немыслимобелом
У космического колодца.

свитки зимы свернёт земля.
упадок духа,  судеб палимпсесты,
пергамент снов, холодные сиесты,
печаль примет и серые поля.
.

опять пора всё начинать с нуля.
на паузу поставит мрамор жесты.
зелень и цвет готовят манифесты,
на миллион фрагментов мир деля.
.
на берег тишины волна молвы .
слабым поют  хвалу волхвы.
в зерне росток  очнётся бурно,

.

поднимет панцырь мостовой.
а нам отдаст задумчивый герой
ключ от сонета из кольца Сатурна.

год две тысячи сотый
с чипами все живут в сотах
но мой герой – ретроробот
люблю его схемы и провод
.
он умножает ток любви
волнуется он в герцах
ведь у него ведь у него
транзистор вместо сердца
.
слова любви заменит код
я нажимаю кнопку ввод
за то что не отдала в лом
он для меня на всё готов
.
он умножает ток любви
волнуется он в герцах
ведь у него ведь у него
транзистор вместо сердца

.
голографические сны
лужи химической весны
огни вечерних автострад
робот доволен, робот рад
.
он умножает ток любви
волнуется он в герцах
ведь у него ведь у него
транзистор вместо сердца
.
его зовут икс икс сто три
у него лампочки внутри
знаю все кнопочки его
не променяю ни на что
.
он умножает ток любви
волнуется он в герцах
ведь у него ведь у него
транзистор вместо сердца

апостроф апостола

белое бумаги

в буйных зарослях комнатной герани
среди старых шкафов и полок, на диване,
в естественных условиях обитает новая героиня.
окно за которым не сад,  синеют узоры инея.

.
многие привычные вещи в её комнате,
проявляют новые свойства, стирая реальности грань.
героиня ставит романсы на раритетном касетнике.
под музыку потенциал лианы развивает в себе  герань.

.

за окнами мигают меседжи голографической рекламы.
купите робота с суперпроцессорам и живыми глазами!
путешествия в прошлое и будущее(олинклюзив)!
предложения влюблённым на время поменяться телами.
.

героине внешний мир чужд, она синтезирует себе героев.
анатомия, генетика, клонирование,
старые романы, моделирования психических процессов.
но главное – практика и точное выполнение всех условий.
.
так, среди джунглей герани, на нанопухе перин,
не один герой героиню грубо склонил.
героиня стонала и просила реальной любви.
но через пару часов герои разваливались на куски.
.

но героиня давно отбросила сомнения, страх и печаль.
она ведёт работы над новым синтетическим   соединением,
новый герой будет вечным  и никогда не отцветёт герань!

любовь к быстрой по встречной

там, где заканчивается человечье.

.

Если ты не можешь быть поэтом, будь поэмой
/Дэвид Кэррадайн/

сквозь мирный театр наших бед,
сквозь мерное течение бесед,
сквозь быт обедов, суету гостей,
сквозь сплетни из колонок новостей.
.
мимо блестящих масок карнавалов,
мимо лени балов и смеха бедняков,
мимо картона человеческих домов,
мимо молящихся улову рыбаков.
.
под сбор публики под звуки увертюр,
под танго шороха подсчитанных купюр,
под одиозность од и код баллад,
под шепот черни хвалящей уклад.
.
туда, где сумерек капканы
ловили всех охочих до забавы,
туда, где как бы невзначай
отчаянье позвало нас на чай.
.
в руках сжимая вожжи наваждений,
сады усыпав паданками наслаждений,
ярким лучом деля космические мили
Неназываемый присваивает имя.
.
где слава царств и коконы законов,
земные звания и лабиринты вавилонов,
там к нам денница с неба бесконечно падал
и вот он наконец упал, упал, упал-и-ножку-поломал.

выйдя за рамки малоинтересных личных переживаний с интересом рассматриваю окружающие сюжеты и заново постигаю язык. насыщаюсь словами и наслаждаюсь их переплетениями. ну да, ну да, текст же не столько тело, сколько ткань.

десант денницы

Изо Изофатова – фатальная фемина

Заснула под фильм “Нити” наснилась Анна Андреевна Ахматова.

поэт смотрелся в свой портрет.
монах в любви признался бляди.
судья в суде судил о “не суди”.
делец болтал о чистоте монет.
.
за тканью слов запрятанный секрет.
я запишу в потрёпанной тетради
молитву для всех сбившихся с пути,
прославив разгадавших свой сюжет.
.
скалистый берег гладит волна
во сне смеётся полная луна
а я плету вуаль богине Амнезие
.
и в сонных зеркалах найдя приют
где нету времени и атомы замрут
нежней забвения только ножевые

за буйным блядством наших дней
углы крахмальных простыней

Арто толковал о толке в арте

рай прост. где я там и рай.
такие нормы в моих храмах.
а где я? где пусто, я там.
мир вашим мирам.
мне тут только место для ямы.

за моей пазухой спит бог
под тканью видимого мира
по картам не найти сюда дорог
букет морфея выменяв на лиру
.
и вот, теперь хорошо
.
я ближе той, что за левым
и вот мы падаем рядом
дым укроет всё белым
и наполнит нас ядом
.
и вот теперь хорошо
.
звери смирно сидят на цепи
пули поют о песке и пыли
на вершину знаем пути
тени наши лица закрыли
.
и вот теперь хорошо
.
отражают холодный свет
хрустальные окна глаз
в этих играх слова стоп нет
взрывом смешает нас
.
и вот теперь хорошо
будет медленно, но верно
наверняка не больно
страх растает как сахар
вот, теперь хорошо

точка точка тире земля!
лови волну вещания.
точка точка тире земля!
Хвосты комет вокруг меня.
огни и звёздные пунктиры.
мы заполним все эфиры!
И не закончится игра!
мы повторяем до утра!
.
ты кукла он клон, а я клоун
ты кукла он клон, а я клоун
я клоун для кукол и для клонов
я клоун для кукол и для клонов
.
клон в колонии король
у куклы королевы роль
все ключи готовы к старту
а мои слова как мантра
и не закончится игра!
мы повторяем до утра!
.
ты кукла он клон, а я клоун
ты кукла он клон, а я клоун
я клоун для кукол и для клонов
я клоун для кукол и для клонов
.
в мишуру нарядит кукла
нежный супертела пластик
а в костюме из метала
клон почти как настоящий

.
ты кукла он клон, а я клоун
ты кукла он клон, а я клоун
я клоун для кукол и для клонов
я клоун для кукол и для клонов
.
а клоуну одна награда
хохот куклы хохот клона
в голове моей тогда
пляшут линии неона
.
ты кукла он клон, а я клоун
ты кукла он клон, а я клоун
я клоун для кукол и для клонов
я клоун для кукол и для клонов

http://liza-gotfrik.livejournal.com/1171010.html?mode=reply

ад ад ад

в идолы метить и попасть
пред тем как пасть
раскроет пропасть.

благослови б-г балованных блудниц словить благо

дешевы услады да высоки ограды в сады Дада.

Женский дневник никогда не переходит в потомство.
Женщина сжигает его, как только он сослужил свою
службу

можешь себе представить
ад од и код баллад?
я – да.

склонился клон в поклоне лону клоуна склонился клон в поклоне лону клоуна склонился клон в поклоне лону клоуна склонился клон в поклоне лону клоуна склонился клон в поклоне лону клоуна склонился клон в поклоне лону клоуна

около луной налитого Нила ныли лилии

линии нимба манили к белым ликам

ладили и делили дни демоны и святые

итак, на кону – икона.
она из кокона.
я у окна, на меня на.

тяжела и не легка дорога грамма в храмы

шакьямунеугодны
забывая дом
в буддоугодья
оум оум оум

путан атлет талантливой путаной – потеряет талант путана не утаит от атлета

- мы с пустотой на ты;
выдыхает дым чёрный будда
обратной стороны
.
за тупиком его трон
там где изнанка всех миров
смеётся ворон
.
пули целуют раны
цветут цветы зла у пунктов обмена
боли на нирвану
.
видит во сне объём линия
нечисть в чинах чтит страх простых
омамепадмемания
.
-мы с пустотой на ты;
я выдыхаю дым, рядом чёрный будда
обратной стороны
.
чёрные дыры залатаны
скорее закрой мною вакуум
мой маковый

я склонна думать, что литература это что-то больше чем “вышел, пошёл, пришёл, купил, сьел, ещё пошёл, посмотрел на себя в зеркало и остался собой доволен”, или “было то-то то-то то-то и закончилось тем-то и тем-то” или “вот в детстве всё так, а сейчас всё так” или “вот те то-то-то, а мы то-то-то, а они то-то-то” и даже больше чем “как то раз взяли одну….”. литература это таинство. если через решетку букв текста не сквозит тайной, то это газета. и никакой твёрдый переплёт не сможет это исправить.

чувство такое, что  как вроде Тот у кого сны, слова а по карманам игрушки из золота и серебра усадил меня к себе на колени и приоткрыл мне книгу жизни(мир амурный из моря крыл замирал, замирает и замер и его место занял полимер – объявлен мир между мер и вер).

с тех пор, как роман моей жизни остался без героя(о, горе мне, горе), мне не осталось кого отражать(о, ясный мой свет, как же я без тебя дай ответ, как же я без наших тет-а-тет и амурчик шлёт всем привет, всем чмоки чмоке в этом чате, давайте я окажусь на вершине в хитпараде) и поэтому я начала зеркалить саму себя. от этого самоотражения я вдруг пошла дальше, за своё привычное нытьё и хныканье. оказалось, что кроме моих сцен и сюжетов, в мире столько сцен и сюжетов, что только и остаёться молиться: дай мне слов. а так же времени и возможности сосредоточиться.

по пробуждению утром листаю “похвала глупости”. что-то я прихожу к тем книгам, с которых начинала давно давно давно.

я поняла, почему приближаюсь к миру людей так медленно – что бы не сойти с ума, только на этот раз не от слёз и страданий, а от раздирающего меня изнутри дикого смеха.

Следующая страница »