стоп слова.нет

иди сюда, мальчик, покажи мне свой гроальчик

меня давно не прельщает протест и бунт.
всё всегда идёт своим ходом и наилучшим образом, моё вмешательство в функционирование реала я считаю абсолютно излишним. революции так манившие меня в пубертате сейчас интересуют меня только куражом и антуражем. как существу аморальному, мне нравиться дух военной вседозволенности, открывающий самые потайные дверцы человеческого подсознания. мне нравиться насилие, страх, сюжеты бедствий, животное и потаённое, огонь и руины, но только с эстетической точки зрения – меня совершенно не интересуют исходы битв.

и потом, как существу ленивому, думать о зле и дистракции мне намного более интересно, чем всю эту дистракцию делать. крушить и рушить это так утомительно, как недавно сказала Ки – думать, что стреляешь по людям намного более увлекательно, чем стрелять во свиньям в реале.

весь этот экстремизм, попытки переворотов, уничтожений, смен кажуться мне такой же клоунадой, как работа с 9 до 7 в кробочках офисов. Эдичка и Алиночка кажуться мне милыми заводными плюшевыми зайчиками в борьбе с леденцовыми ветряными мельницами. у меня нет убеждений, политических пристрастий и мыслей о том, что можно сделать, что бы всем было ок. мне это безразлично. я знаю как сделать ок себе, ну и иногда своим сильно близким, мне этого более чем достаточно.
идейные убийства представляются мне чрезвычайной глупостью – во первых, все и так сами умрут, а во вторых, ставить свои жалкие человеческие мыслишки на пъедестал необходимости реализации. я знаю, имидж девушки-убийцы мне к лицу – уж если и искать себе жертв, то только случайным образом.

мне нравиться наблюдать со стороны, ни во что не втягиваться и петь то, что я считаю действительно важным ПУСТОТУ. ту из которой состоит всё, по сравнению с которой все наши представления про рай и ад это только маленькие пещинки случайно попавшие на ступни Шивы.

фиалкиада

одуванчики зла

худшие лаверы это истерики. они только идумают, как это всё со стороны, а без зрителей им вообще сложно. ну и потом, истерик постоянно демонстрируя свою сексуальность, внутри на самом деле совершенно не секс.
ананкастики притягательны своей холодностью и недоступностью, но как лаверы они так себе – в их головах постоянно крутицца мысль, что секс(ох, анальный эротизм) это таки грязь. хотя, ананкастов может так сладко понести в извращения, и тогда это ок – двойная жизнь, чувство вины, то-сё. кто же из лаверов самое ок? видимо что эпелептоиды – они жестокие, это раз, а во вторых, они склонны к застраяванию, что может заметно продлить блииизость.

поскольку я виновен и в том, и в этом(у меня есть, я нахожу тысячи причин им быть), я себя накажу, я попорчу своё тело: коротко остригу волосы, скрою взгляд за тёмными очками(способ уйти в монастырь), посвящу себя изучению сухой и абстрактной науки. Я буду вставать рано, что бы работать, пока ещё темно, как монах. Я буду очень терпелив, чуть грусен, одним словом, достоин, как и подобает злопамятному человеку. Я буду истерически подчёркивать свою скорбь(скорбь, которую я сам себе приписываю)) одеждой, стрижкой, размеренностью своих привычек. Это будет мягкое отступление, ровно то не большое отступление, которое необходимо для нормального функционирования скромной патетики.

я люблю завитушки, бантики, башни, кованные решетки, шахматные доски, обрывы, мосты, серый цвет и рассматривать узоры.

вот прошло n лет после апокалипсиса, людей осталось мало,
власть на земле захватили пришельцы мутанты.
но всё это прошло мимо меня, как случайный прохожий,
как мимо гламурных витрин районные панки.

я живу маленьком заброшенном острове,
тут отличный климат, большая вилла
фрукты круглый год, тишина, сладости.
отчасти меня можно назвать счастливой.

муженёк мой любитель кайфа с серым лицом,
мы сидим у океана, смотрим вдаль,
в небе голограмма потухшего солнца,
мы болтаем о том, что красота это рай.

я развлекаю его длинными путанными монологами о литературе,
о гибели цивилизации предсказаной в философской макулатуре,
и порнорассказами как у двоих был большой
и ещё больше у третьего, но они проиграли бой
и что за это с маленькой плачущей,  девочкой взятой в плен
их заставлял делать огромный мутант космический мент.
теперь больше ничего нет, мы сидим на заброшенном острове,
лучи искусственного солнца освещают полуразрушенную виллу,
апокалипсис прошёл мимо, у нас большие запасы морфина.
на берегу сидит моё  тело синтетизированно из киберрезины
а рядом мой мозг плавающий в банке формалина.

что-то на меня нашёл сплин и мне кажется, что я всегда буду одинокой, несчастной сидеть в своей башне на 22 этаже и говрить пустые монологи в никуда.
как же мучительно думать про такое, ммммм.
тупо хочу славы и денег, это прекрасные таблетки от таких декадансов в настроении.

з.ы: друг врач это очень ок, но я бы сейчас не отказалась от друга миллионера, что бы он мне что-то тёр за жизнь и содержал при себе как говорящую зверюшку. причём что я же зверюшка забавная и редкостная. что-то самостоятельность мне по душе совсем очень не очень…

там где ласковый ад, там где вечный закат,
дамы в чёрных корсажах, соболиных мехах,
поправляя тиары, веселясь в зеркалах
под тирады цикад для услад манят в сад

фея Фира взлетая зажжет фонари
и cool jazz по тебе лабает духбенд
чары ткут свой узор над тёмной водой
сплетаясь фаюмский портрет.

из фонтанов бъет чистый эфир,
музыка громче, ярче огни,
электричество кайфа, волны прихода
гости танцуют с тенями, смотри.

дамы сбросят вуали, наполнят бокалы и бросят лёд
нараспев прочитают евангелие снов и псалтырь тишины
из забытой земли, где по слухам, рокн-н-рол мёртв,
все герои потом попадают на пати в чертоги Шивы.

зато там, за изнанкой этого мирка, в бархате ничего есть кто-то свой.
в целом, это же первая потеря из таких, что можно сказать “свои”.
привыкай, беби.

семит семен семеныч – сельский семантик спорил с семиотиком савой на счёт сосюрра в следствии сельский семиотик отсосал у сельского семантика

вытеснение великая вещь. когда происходит что-то не очень, то может показаться, что меня это вообще даже не задело. зато меня накрывает тогда, когда всех, у кого вытеснение не любимый защитный механизм уже попустило.

всем всё не совсем
семь территорий
вот топор, а вот рупор
ропот, копоть, террор,
призрачность гармоний

интерсубъективизировался интерсубъективизировался да переинтерсубъективизировался

гадали на зощенко. ки открыла на таком чудном рассказике:

 БЕДНАЯ ЛИЗА

странно, сегодня весь день я рыдала на различные важные и не очень темы, а от этого рассказика смеялась до боли. помоему это какая-то такая  практика – то плакать, то ржать.

когда мне не для кого я становлюсь совсем грустной и растерянной.
как бы научиться быть для себя?

перечитываю апологию истерии руднева, это песня:

Именно этой плавающей идентичностью обусловлена пресловутая демонстративность и театральность истериков, их стремление к примериванию различных масок, их запрос к Другому относительно собственной идентичности. “Другой” для истерического сознания — необходимое зер­кало, которое удостоверяет стабильность его собственной идентичности, поэтому для истерика так важно одобрение Другого. Вследствие этого ис­терический дискурс работает в режиме примеривания различных идентификационных масок.

Вооот, да, 100%, мне поэтому без Другого приходит полный пиииии, я вообще перестаю понимать, какой мне надо быть.

в целом, безумие для меня – не болезнь, а особое состояние души, часто деструктивное, но ведущие к творческим озарениям, которые используют потом нормальные люди в нормальной жизни. вне безумия культура бы просто не могла возникнуть и существовать.

листала вчера молескин, нашла кусочек фрагмента речи написанного в период весеннего обострения:

как подобрать тебе слова? как подобраться к тебе словами – слава они все не нужные, смешные, только та тишина которая звучит между ними. молчать, прикрывать лицо рукой, вгонять себе ногти в ладонь, вроде каждое не то слово отбрасывает нас друг от друга на растояние световых зим. лучше молчать. к тому же, что я могу предложить тебе кроме своего пользованного, но всё ещё молодого и ласкового тела. со всей ненужностью – втыкать в него иглы и булавки, смеясь и давясь боем часов, оставляя на себе отметины и вмятины, раны – колющие, режущие, рванные, осколочные, выпивая залпом коктейль из всех видов боли, даже не поморщившись, танцевать на раскаленных углях,, наблюдая твой шок, заливаясь холодным хохотом и кутаясь в звуки как в шелковый кокон.

блаженны нищие и хищные

священны пропасти, обрывы

нежны ножи и пули мимо

живу за пазухой у Шивы

интереснее всего те романы, которые не были начаты.

вот разломилось на пополам лето
и из него посыпались спелые сны в мои клетки.
следуй за мной, всё так странно, странно.
вот ключи от пространства,
птицы поют на хрустальных ветках.

иди сюда, мальчик, я покажу тебе кетаминчик,
я покажу тебе кетаминчик, мальчик.

завяжутся в узел все нити мира.
на руках вырежет холод узоры.
я приведу туда, где не будет больно.
реальность рассыпется от укола.

иди сюда, мальчик, я покажу тебе кетаминчик,
я покажу тебе кетаминчик, мальчик.

твои полёты – мои паденья.
вместо сердца – лёд и закрытый космос.
доктор смерть даст рецепт на концентрат наркоза.
проведу на берега сказочных рек,
в них тонут лучи забытого солнца.
ты помнишь название этой планеты?

иди сюда мальчик, я покажу тебе кетаминчик,
я покажу тебе кетаминчик, мальчик.

мой летний театр на берегу Леты,
там зрители – весёлые скелеты.
пуанты танцовщиц из мировой паутины,
в труппе – сильфиды да ундины.
в будуарах черти чертят полоски белым на зеркалах,
на веранде во фраках сидят Яхве и Аллах,
пьют ледяной виски – лекарство от тоски.
вечные блудницы вяжут чьи-то жизни на спицах,
говорят о былом, всё ах да ах:
-я же его так любила, ношу теперь в кулоне его прах.
жаль, что он был человек…
время лениво идёт как попало, то секунда, то век.
голые пьяные ангелы парят в облаках,
спорят о Гегеле и смеются.
гости ждут следующего представления и
дуют на чай в цветных блюдцах.

наш лама ломался, а маятник маялся

призы в прозе, а призраки в позе

на азы зыбь, на закон сыпь
заветов ветвь, а ответов сеть
линки заклинаний, клинки знаний

смена меры, семя из полимера

мама, мама, тут амфитеатр бедлама

брахманы хихикали, рабы рыдали, Кали пела хали-гали

амфибии барахтались в амфибрахии

жабрам жарко, а жабам жалко

демоны знакомые, изученные, терзающие меня наизусть, знающие все струны, все трещины в моих костях, все петельки и крючки моей боли, демоны с блестящими лезвиями ножей за пазухой, демоны с пустыми глазницами смотрящие голодно в самый центр меня. демоны без жалости и с усмешками, холеные, прижившиеся в питательной массе моей кукольной душонки. демоны знающие что вместо сердца у меня пустые страницы, демоны диктующие мне слова и при этом цепко хватающие меня за руки – не пиши пока, просто слушай.

слушай нас, мы голодны и хотим есть, у нас есть что рассказать тебе, но за это мы будем отгрызать от тебя по кусочку, выпивать из тебя кровь по капельке, взамен отдавая тебе яд – разведи его слёзками, добавь смеха, дурочка, не бойся, из этой смеси получатся отличные чернила, которыми ты напишешь истории на пока ещё пустых страницах своего бумажного сердца.

это же мы, родная, твои родные, знаем про тебя всё, ждали тебя долго, ютились злые в земной юдоли. и вот ты пришла из изнанки непонятно какого мира, да, мы ждали тебя слишком долго и теперь никуда от тебя не денемся. на самом деле это мы не дали тебе ускользнуть в безумие, ты слишком дорога нам, детка, что бы так просто слинять. это мы отогнали от тебя смерть, когда она подходила к тебе так близко, трогала тебя, но ты от её пальцев не леденела, а только смеялась, чем испугала даже её. теперь она будет обходить тебя стороной, мы заключили с ней сделку, она не сможет тебя забрать пока ты нас не прогонишь, согласись, ты в странной теперь ситуации, так что давай, слушай нас, пока просто слушай, у нас есть много историй для тебя, мы тебя погубим, растерзаем, но зато от тебя останется тетрадь твоего сердца, в которой страницы будут исписаны ядом и смехом.

думаю моя страсть к педантам это не что иное как желание что бы супер-эго было полностью вынесено наружу из пределов меня. супер-эго usb

искать лазейки из пустынь мира в сады снов

и там гостить в апартаментах Мары,
на чьих перстнях заснут кошмары.
придёт за нами  пустоты конвой
и мы забудем все пути домой.

из кокона любви в канкан свободы.
на пир, где сбои бытия.
собрались разные уроды
и в ожидании восхода
вампиры пляшут ча-ча-ча.

волны морфина смоют бала след
пустыни зарастут цветами
смерти.net.

мои призраки, тени, скелеты в шкафу, мои слова, истории, мой смех, мои случайные, там, в сундуках и сейфах памяти, в глубоких сырых подвалах, где я пряталась от солнечного света и от себя – чья я и кто я, почему мне всё мало?

вот, смотри, покажу тебе что ты захочешь, расскажу, рассмешу, выпотрошу из себя цветные лоскутки, бабочек и бисер тебе на потеху. я как девочка в красных башмачках, которая не могла остановится танцевать – в поисках ласки, тепла, многие тела – а я всё пела и пела.
знаешь, когда пройдёт лето(афиши выцветут, порвутся из бисера браслеты) меня сложат в мою коробку, присыпят нафталином, поцелуют мои закатывающиеся глазки(до-следующей-сказки). но пока что туман утром ещё такой тёплый, что не хочется думать о холоде и о том, чего с нами не было и не будет(люди-как-люди). говорят, что за пределами меня есть те, что что-то про меня знают, говорят, хотят знать, а мне хочется бесконечно прятаться и убегать – к моим призракам, теням, скелетам в шкафу, смеху, к моим словам, знакам и снам…

всегда так: со мной балуются, балуются, но меня саму что-то не балуют.
какая-то я сегодня кукла-плакса.
хочу сидеть на морьке, слушать волны и ни о чём не думать.

всю ночь снилось что у моёй черепахи Анджелины родились какие-то головастики и я их бегаю ищу по музею. а потом я оказалась в крыму, в посёлке где всегда ночь. половина луны в небе. какая-то большая компания на кухне, все  обсуждают что сложно отдыхать когда постоянно ночь.

вчера была в гостях в одной мастерской, решила погадать на книге. почему-то первое, что попалось в руки был Хайдегер. пролистала – охЪ, как же я его читала раньше…через пару абзацев появляется мысль “не, ну ок, даже если мартин шарит, то какое это всё имеет отношение ко мне?”.

давай поиграем – на твоёй стороне будут фигуры исчезновения, на моей – фигуры речи.
твои фигуры будут отлиты из хромированной пустоты и льда, мои вылеплены из пепла, боли и смеха.

и так, начинается игра
во мне яды, в тебе молчание.
(что начинается за гранью отчаянья?)

кто победит в этом сражении?
в моих словах выстрелы,
в твоих следах отражения

ходы с полей страха – на поля любви
хочешь знать где-я-где-ты?

в моей армии – глупые куклы
(в-этом-мире-тебе-уютно)
твои войска из солдатиков Ничего
(где твоё небо? где моё дно?)

кто одержит победу -
анестезия против бреда

кованные клетки полей прочны
кто выиграет – получит от них ключи.

по домам и автострадам,

по словам, стихам для стада,

по садам, пирам, по Дада,

по безумию и пыли

снизу вверх меня катили.

мне в лицо смеялся вакуум,

мрамор слёз стекал по знакам,

бред мой метод, сон мой трон

раз-два-три ты вышел вон

похвала скуке

как вроде спящая красавица просыпается в своём хрустальном оглядывается вокруг и не может понять: ой, а что это со мной такое было. пока что я слабая, во мне нет голоса и силы, я не знаю пока как говорить про то, что для меня действительно важно, но я буду стараться.

стала вдруг курить шишек намного меньше, чем обычно. не то, что бы курить стало не в моём вкусе, просто меня появилась жажда деятельности – во первых мне разонравилось, как у меня сейчас дома, атмосферка офф коз творческая, но какая-то очень бедненькая и мрачноватенькая. во вторых, перестала забывать качать пресс, руки и прыгать на скакалке. в третьих – захотелось себе какое-то любимое дело, что бы я его любила, а оно мне приносило деньги. в четвёртых, стало возмущать насколько я “чудовищно поглупела”, что даже не могу толком рассказать, что такое психолингвистика. в пятых подумала, что стоит заниматься не только скакалочкой и прессом, а не плохо бы нарешти побороть неуклюжесть и научицца танцевать. всё это так непривычно…
пока что два минуса: во первых огромное колличество свободного времени, а во вторых, вдруг
проснулось чувство вины перед родителями, вчера у мамы в гостях чуть не расплакалась смотря на папины фотки.

удовольствие связано не с праздностью, а именно с завистью или эрекцией желания.

—-

эрекции желаний – не плохое название для чего-то. блин, когда-то мне казалось, что если я смогу читать и понимать руднева, то буду собой гордицца. сейчас я руднева не просто читаю, а зачитываюсь. вот интересно, смогу ли я в будущем так же спокойно и легко читать первоисточники типа того же лакана? охЪ…

перед сном прийми половину таблетки луны – вот она висит в небе, как в детстве, рукой подать.
внутри меня тишь и гладь. читать “фрагменты…” барта, смеяться, сидеть в темноте и смотреть на мерцания города, над которым натянут чёрный бархат летнего спелого лета. время для наслаждений и радости. всё очень хорошо.

пока что я пишу ужасно, плоско, не теми словами.
но во мне уже целый зоопарк историй, сюжетов и диалогов, которые просятся наружу. буду стараться найти слов что бы их выпустить – и мне легче и им лучше. стану певицей девиации.

« Предыдущая страница — Следующая страница »